Проекты/Туда и обратно (Мерлин)

Часть первая. "Туда".

Начало дня, на который был намечен наш отъезд не предвещало ничего необычного. Стояла очень ясная погода, и приближаясь на автобусе к вокзалу, я нисколько не сомневался в благополучном исходе нашего путешествия. Всходило солнце.
Выходя из автобуса, я бодро захромал по направлению к пригородным кассам (настолько бодро, насколько позволяли рюкзак, болтающаяся рядом гитара и пробитая нога). Судя по заявлениям Боба, под табло следовало ожидать появления не меньше 50 человек (8-то точно). Как я жалел тогда, и как радовался впоследствии, что они не пришли! Но как показало время, туда пришли только те, кто там должен был быть, а именно 5 человек: Я, Джереми, Рей, Глен и Боб в шапке типа "вставай страна огромная". Все остальные, поклявшиеся прийти, почему то не пришли. Почему?
Закупив бич-пакетов, мы погрузились в электричку. Боб первым заметил хищную стайку контролеров. Один из них коварно обошел вагон с другой стороны и мы оказались в тисках. Мы поняли, что надо идти "ва банк", другого выхода не оставалось. И мы понеслись к нему вместе с огромными рюкзаками в одной руке и недоигранной партией в "штуку" в другой. Выскочив, мы тут же рванули вдоль поезда, и пробежав три вагона, наконец–то почуствовали себя в безопасности. Но не тут то было. Контролеры быстро просекли фишку. Заплатив за билеты, мы не стали тратить время даром и сели доигрывать партию в карты.
Когда мы добрались до Миасса, нас ждал еще один удар: автобусы до Тыелги теперь стали ходить от заводской площади, а это в 5 километрах ходу. Впрочем, это было самое малое, чем нас могла обрадовать судьба. Эти автобусы упорно не желали ходить по расписанию, и в результате нам пришлось страдать фигней еще 3 часа. Впрочем, Боб тут же заявил, что он не намерен это делать и собрался в дальний путь по трассе.
Джереми поддержал эту идею и они отправились к троллейбусной остановке. Меня от такого поворота дела в прямом смысле слова начало тошнить, и мы с Гленом и Рей решили остаться в диспетчерской. Через 3 часа пришел долгожданный автобус. Доехав до деревни и не обнаружив вторую группу ни на трассе, ни в обговоренном месте, мы очень удивились, и написав послание на снегу, отправились дожидаться их в местный магазин.
На землю начали ложиться сумерки. Меня все больше охватывало беспокойство. Мне вовсе не улыбалось ночевать на остановке, завернувшись в спальник. А тут еще в магазин завалились местные гопники. Они уже приняли на грудь, но им, видно, было мало. Пока они приставали к продавщице, я сел перематывать бинты на ноге. Тут взоры гопанчиков обратились на нас. Они непременно решили разузнать, что это у меня с ногой. К этому времени у меня уже все начало плыть в глазах от боли, поэтому отвечал я слегка нагловато. Состоялся следующий диалог:
- Че это у тебя?
- Колотая рана.
- Колотая?
- А что, не заметно?
Рана и в самом деле была похожа на колотую, так что они отстали. Но вдруг одного из них, самого пьяного, привлекла моя гитара. Сам он играть не умел, поэтому он начал требовать, чтобы я им что-нибудь исполнил. Понятно, что меня на тот момент волновали другие темы. Я ответил отказом.
Начали выяснять, кто кого уважает и кому что «в лом». В конце концов мы решили выйти на улицу. Выйдя с Рей наружу, я вдруг обнаружил, что Глена с нами нет. Оказалось, что его не выпустили и начали что-то выяснять. Я положил рюкзак и гитару на землю, но Рей меня остановила, а через некоторое время вышла вся толпа. В сторону Глена уже слышались угрозы набить морду. Я уже мысленно приготовился к мордобою, но тут один гопник сказал мне: «Сыграй ты, да он от вас отстанет». Я расчехлил гитару и начал одеревеневшими пальцами играть вступление «Nothing else matters». Получилось довольно коряво, но гопники слушали, завороженно глядя на гриф. В общем, мы ушли с миром, на этом дело и кончилось.
Придя на остановку, мы увидели, что там никого нет. Не заметить огромные буквы мог только слепой (и Боб с Джереми, как выяснилось впоследствии). Мы решили уже двинуться в путь, т.к. ночевать в Тыелге не хотелось никому.
Взойдя на Золотую Сопку, мы заметили, что перед нами идут следы, по всей видимости двух человек. Мы решили, что это они и есть, и смело двинулись в ночь. Иногда следы выписывали такие зигзаги, что мы в голос материли наших дурных друзей. Как в последствии оказалось, друзья, идя впереди, материли нас за это не меньше, так как думали, что их сделали именно мы. Луны на небе не было, так что приходилось идти в темноте, но так как след шел в верном направлении, мы не сомневались.
Мы прошли уже около 5 километров и встали на отдых, как вдруг Глен заметил зайчьи следы. Рей спросила, нет ли здесь других зверей. Мне захотелось поприкалываться, и я начал раскзывать ей про волков и медведей, и как они гадят у соседних деревень. Рей начала нервничать, мне стало смешно и мы пошли дальше. Стало совсем темно, и остановившись на очередном перекрестке, мы вдруг услышали вой. В Рей сразу проснулись все ее страхи. Да и сам поворот был странный. Следы уходили по левой дороге, тогда как идти должны были направо. И вдруг впереди раздался слабый, но леденящий душу крик. Что-то там явно случилось. Мы начали кричать в ответ, понимая, что это единственное, что остается в этой ситуации. Крик то удалялся, то приближался, и, наконец, мы увидели в неясном сумраке две странные фигуры. Темнота была такая, что на 10 шагов не отличишь Глена от дерева. Но судя по возгласам, это были именно Джереми с Бобом.
- Мерлин!!!
- Боб!!!
- Вы где были?!!!
- Здесь!!! Наконец-то!!!
- А вы что там делаете?!!!
Оказывается, они тоже шли по чьим-то следам, думая что это наши, и очень удивились тому, что мы оказались сзади. А звук, который мы приняли за вой, оказался далеким криком.
Наверно, никогда еще мы так не были рады встретить друг друга. Наобнимавшись, мы принялися обсуждать план кампании. Следы уходили влево. Нам же необходимо было идти вправо. Если учесть, что снег там по колено, то было не очень весело. Следующие десять километров прошли в тяжелых трудах. Дорога то поднималась, то опускалась, и мы огорчались и радовались вместе с этими перепадами. По дороге мы сожгли несколько костров, и, наконец, добрались до вершины. Рей была уже абсолютно никакая, и если бы ее в этот момент стали резать на куски, я думаю, она бы и не стала сопротивляться. Остальные еще хоть как то держались. Поскольку места пошли очень знакомые (так нам тогда казалось), Боб решил побежать в избу, вернуться с Сабиром (обитателем избы) и вместе довести Рей. Она абсолютно не могла идти, одежда обледенела, всем очень хотелось пить. Кофе из термоса давно было выпито, промокшие ноги напоминали о себе. Еще в начале подъема Глен радостно заявил: "Хорошо хоть в горах нет луж!" и тут же провалился под лед в какой-то мутный водоемчик. Было смешно.
Через некоторое время Рей сквозь слезы выдавила, что она не чувствует ног. Боб уже убежал. Мы отошли в сторонку с Гленом и стали совещаться. Отведя меня подальше, Глен сказал мне: "Единственно, что я сейчас боюсь, это за Рей. Мы то с тобой выживем, а она…​" И в этот момент я был с ним абсолютно согласен.
Мы решили нести Рей на себе. Джереми к тому моменту был никакой, так что эта честь пала на наши плечи. Протащив Рей 20 метров, мы поняли, что это бесполезно. На дороге началась полоса скрытых снегом луж, и я понял что надо не медля разжигать костер. Но вокруг все было в снегу, мокрое, не было нормальных дров. С великими усилиями, кое-как, мы выдавили небольшой огонь. Джереми, я, Глен – мы все старались поддержать ее как могли, не дать ей вернуться домой без ног. И нам это удалось.
Где-то через час или два, а может и все три, мы решили пойти по бобовским следам. Он до сих пор не вернулся, и это нас сильно тревожило. Оставив вещи у костра, мы налегке двинулись вперед. Единственное, что нас утешало в тот момент, была надежда на то, что он нашел избу. Впрочем, были еще огромные звезды, в горах они совершенно не такие, как на равнине, и я время от времени останавливался и смотрел в небо. Когда еще выпадет такой случай?
Было уже около 3-4 часов ночи, когда мы услышали ответные крики. Скоро показался и сам Боб. Шатаясь от усталости он ответил, что не нашел избу, что он не знает, где он, что он в полном ауте. Наверное, тогда он не вполне понимал, кто есть он сам. Тогда я решил пойти на поиски. Проваливаясь в снегу, перебираясь через упавшие деревья, я шел и шел дальше. У меня стучало в ушах, но я знал, что если я упаду сейчас в снег, то сил подняться у меня больше не будет. Я отдыхал стоя по несколько минут, пока не утихнет этот стук.
Часа три я описывал круги, пока совершенно перестал понимать где я и что я. Наконец я наткнулся на чей то след и пошел по нему. Это была последняя надежда. Следы были очень широкими, это сразу удивило меня. Я представил себе Сабира, высоко задирающего колени и делающего широкие–широкие шаги. Удивительно было также и то обстоятельство, что следы вели через неудобные упавшие деревья от лужи до лужи. Но тогда я был в таком диком состоянии, что меня уже не волновали эти тонкости. И только когда взошел серенький рассвет, я понял, что иду по следу…​ лося.
Прошло часа три-четыре. Над горами начало всходить солнце. В горах очень красивый рассвет, особенно когда он ложится первыми лучами на посеребренные снегом ели. Я никогда не забуду тот рассвет после бессонной ночи в лесу. Наверно, тогда для меня не было ничего более прекрасного, разве что кружка горячего кофе. Но к сожалению, ее не было. Во рту все пересохло, снег жевать уже было нельзя. И найдя какую-то лужу, из которой пил лось, я встал на колени и попил прямо из нее. Незабываемое ощущение.
Напившись, я понял, что надо выбираться к своим. Компаса у меня не было, у меня не было ни малейшего представления о том, где я нахожусь. Прикинув, что спасатели будут искать меня не раньше, чем через сутки, стало как то грустно. Единственный ориентир, который у меня был - это подъем склона. И я пошел в сторону повышения. Минут через сорок я дошел до какой-то дороги. Хоть какая-то цивилизация. Пойдя по ней, я услышал крики. Это было такое облегчение!
Вскоре я увидел Глена. Он рассказал, что Боб тоже ушел сразу за мной и до сих пор не вернулся и что все очень беспокоятся, но хотя бы одного он нашел, и это уже хорошо. Оказалось, что Боб, идя по склону, спрятал рюкзак в кустах, а в нем были все спички. До сих пор разводили костры зажигалкой, но она уже начала выдыхаться. Больше спичек не было. Кое как развели костер, а через пару часов приполз Боб.
Мы положили Боба на спальник, он снял обледеневшую одежду, этакие ледяные тоннели и уснул, а мы время от времени проверяли, дышит ли он. Он рассказал о своих приключениях, сказал, что почти дошел, но уже не было сил. Мы с Гленом пошли на поиски по его следам, но не нашли ничего, кроме двух лосиных кормушек. Бедняга Боб забыл сказать нам, что надо пройти чуть подальше. Впрочем, его нельзя за это винить. На часах было уже 12 часов дня.

Часть вторая. "Обратно".

Где то к трем часам Рей и Джереми заявили, что хотят попасть домой в этот же день, а для этого им необходимо успеть на автобус. Собравшись, они отправились по следам обратно в Тыелгу. Глен с Бобом заснули. Я как мог, боролся со сном. Одежду я тоже не снимал, понимая, что одеть лед тяжелее, чем снять. Наконец наступил вечер. Я разбудил Глена с Бобом и они, скрипя зубами, стали натягивать холодную одежду. Наконец мы вышли в обратный путь. Всю обратную дорогу у меня было полубессознательное состояние. Идти приходилось на ощупь, так как было слишком темно. Я знал, что надо идти, но мыслей практически не было, кроме, разве что, недосягаемой мечты о горячем кофе. Пили мы только один раз из ручья, наполняя ледянной водой пустой пакетик из под китайской лапши. Наконец, взлетев из последних сил на Золотую Сопку, мы увидели огни Тыелги. Это было самое прекрасное зрелище за последние несколько дней, а может и месяцев.
У Боба были обморожены ноги. Лишние полчаса могли стоить совсем не лишних пары ног (для Боба по крайней мере). Поэтому дойдя до ближайшего дома, мы стали стучаться туда. Долго никто не открывал, но, наконец, вышел какой-то паренек лет 27. Мы ему все рассказали, и он сразу пустил нас, напоил чаем, покормил, а мы с Бобом успели даже сходить в баню. Я хотел сходить проверить, уехали ли Рей с Джереми, но ноги подгибались. Как потом оказалось, они не успели на автобис и всю ночь продрожжали от холода в местном магазине.
Нас настолько развезло, что мы полдня провалялись перед печкой, время от времени выходя на больных ногах за водой или дровами. Паренек оказался очень хорошим, но у нас не было денег даже на обратную дорогу, не то что на коробку конфет в благодарность.
Под вечер следующего дня мы кое как выползли на улицу, навьючили рюкзаки, попрощались с хозяином дома и пошли к автобусу. Но его почему то там не оказалось. Почему? Выйдя на 15 минут раньше мы опоздали на автобус. Пришлось тащиться в соседнюю деревню за 6 километров опять пешком и опять поздно вечером. Там, по слухам, ходили маршрутки. За час до электрички мы погрузились в маршрутку и рванули на вокзал. Шофер часто останавливался, выходил из машины и я уже мысленно приготовился ночевать на вокзале. Но, к счастью, мы успели как раз.
Всю дорогу меня трясло, и только в электричке, после того как Боб предъявил контролерам мою пробитую ногу в доказательство правомерности отсутствия денег, меня отпустило. Отпустили все нервы и бред последних дней, все.
И когда мы вышли из электрички все втроем на полусогнутых больных ногах, я был так рад этой встрече с родным городом, как не был бы рад, даже если бы нас встречали с флажками и почетным оркестром. Конечно, я не сумел передать здесь и сотой доли наших эмоций и мой вам совет: не торопитесь испытать их. Наверное, это было самое экстремальное путешествие в моей жизни и в нем опыта было гораздо больше, чем удовольствия, но я об этом не жалею.

Мерлин